Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]
— Ах, вот как… — бедняжка была в полном смятении, не зная, что и подумать.
— Минутку! — пролепетала она.
Явился Кулле.
— Кого я вижу! — заорал он. — Разумеется! Леопольд! Барон Хафер…
Он засмеялся.
— Надо будет посмотреть в кодексе, нет ли там статьи — за насмешки над секретаршами. Как поживаешь, злодей?
— Мне нужно с тобой поговорить, Кулле, — сказал я.
— Ага! Доигрался! — закричал он. — Она подает на алименты!
— Кто? — теперь был озадачен я.
— Тебе лучше знать! — он засмеялся. — Проходи! Поговорим сейчас. Без четверти двенадцать я должен быть в суде.
Я еще раз посмотрел на молоденькую секретаршу, совсем девчонку, и меня стала мучить совесть за мою глупую шутку.
— Ты хулиган! — сказал Кулле, когда мы вошли к нему в кабинет. — С тебя денежный штраф за моральный ущерб, а в случае преднамеренного повторения — тюремное заключение сроком не менее…
— Ладно, ладно! — прервал я. — Налей лучше!
— Употребление на службе алкогольных напитков недостойно добропорядочного гражданина! — назидательным тоном продекламировал он.
— С каких это пор ты стал добропорядочным гражданином? — осведомился я.
— Два дня назад, — ответил он, — когда моя жена обнаружила, что у меня растет живот.
— При каких обстоятельствах?
— Веди себя прилично!
— Так тебе и надо, добропорядочный гражданин! Придется сесть на фруктовую диету, а по утрам с шести часов делать зарядку. Кстати, могу дать адрес мастера по изготовлению корсетов для мужчин. Говорят, у него золотые руки.
— Да, очень тебя прошу! — развеселился Кулле, поднял бокал с виски и сказал:
— Итак, за утреннюю зарядку!
— За нее! — согласился я.
Мы выпили, закурили и тогда, наконец, я изложил ему суть дела Ладике — Янсен — Цирот. Умение слушать было вторым достоинством Кулле.
— И что я должен сделать? — спросил он, едва я закончил.
— Вызволить девочку из тюрьмы, — сказал я. — Надо потребовать судебной проверки — насколько обосновано содержание под стражей — и все дела! Ставлю пиво!
Он грыз карандаш и думал.
— Не так-то все просто, — сказал он. — Давай посмотрим на это дело глазами судьи. Ведь Ладике, или как там фамилия этого негодяя, бросил ее, когда она была беременной. Он вел себя с ней, как последняя сволочь. Это — раз. Потом она имела с ним разговор. Крупный. И при этом именно она последний раз видела его живым. Это — два. Третье: свидетельница их ссоры несколько дней спустя убита тем же способом. Нож в горло. В тот момент, как нарочно, твоя молодая особа вышла прогуляться. Алиби нет!
— Зато нет и главной улики — группы крови, — начал было я.
— Ну и что, — вздохнул Кулле. — Группа крови убитого и подозреваемой совпадает. Пусть. Но ведь это не исключает ее участия в деле! Не так ли?
Я молчал. Он был прав, если смотреть глазами судьи.
— Не знаю, Лео, — сказал Кулле, — конечно, я попытаюсь что-нибудь сделать, раз для тебя это так важно. История с оформлением страховки — не пустяк. Но будет ли этого достаточно?
— Спасибо, — сказал я удрученно. — Мне, честно говоря, все виделось несколько в ином свете.
— Ты что, втюрился в девчонку? — осведомился он. — Открой мне свое сердце, будто я твоя родная мать.
— Боюсь, что ты прав, — ответил я тихо.
— Ну и ну, — сказал Кулле.
Секретарша Кулле проводила меня к выходу.
— До свидания, господин барон, — сказала она почтительно.
Но я даже не улыбнулся. Мне было совсем не весело.
Потом я свалял дурака, и это еще раз доказывает, как важно разделять в своей деятельности личное и служебное. Надо же было оказаться таким рассеянным!
Я поехал к вдове Фибих, поставил свою машину прямо перед ее домом, еле заставил себя не думать о Франциске и позвонил.
Я давил на кнопку минуты две, нутром чувствуя, что за мной наблюдают через замочную скважину. Наконец, дверь открылась.
Хозяйка была очень мила на вид. Платье джерси коньячного цвета хорошо подчеркивало фигуру. На бледном лице, обрамленном черными локонами никакой косметики. Только полные, красиво очерченные губы были слегка подкрашены.
— Слушаю вас, — сказала она.
— Фрау Фибих? — спросил я.
— Да…
— Криминальная полиция. — Я предъявил ей мое удостоверение.
— А в чем дело? — Она разыграла необычайное удивление.
Знакомый трюк.
— Можно мне войти? — спросил я.
Она явно нервничала — стала разглаживать платье на бедрах, хотя оно сидело, как влитое.
— Пожалуйста, — сказала она и посторонилась.
В прихожей висели часы с кукушкой, которая принялась куковать как раз в тот момент, когда я снимал шляпу. Двенадцать раз.
— Вы знакомы с господином Циротом, не так ли? — начал я свои расспросы.
— Как вы сказали? — спросила она недоуменно.
— Циротом Эрихом Циротом, — повторил я. Неужели она такая превосходная актриса… Может, я перепутал номер дома? В поселках, где домики похожи друг на друга, такое немудрено.
На вешалке висел мужской плащ. Светлый, такой же, какой вчера был на Цироте.
— Мне очень жаль, — дружелюбно сказала фрау Фибих, — но я действительно не знаю человека, которого так зовут!
— Значит, информация, которой мы располагаем, неверна! — сказал я. — Нам сообщили, что разыскиваемый господин Цирот сегодня ночью приезжал к вам на такси!
— Нет, — улыбнулась она от всей души. — Нет, тут какая-то ошибка.
— К вам никто не приезжал? — продолжал настаивать я.
— Приехал, — кивнула она уверенно. — Вчера вечером… нет, сегодня ночью, если вам угодно, из командировки вернулся мой жених… Но его…
— Минутку, мышка! — позади меня раздался мужской голос.
Я оглянулся. На лестнице стоял Цирот, одетый в просторный домашний халат с красным поясом. Он улыбнулся мне.
— Какой сюрприз, господин Клипп! — сказал он.
— Я тоже удивлен! — ответил я.
Господи, какой же я идиот! Ну что мне стоило посмотреть, есть ли его «опель» на стоянке? И почему я не позвонил фрау Фибих под каким-нибудь предлогом? Почему?..
— Но как же так… — запнулась фрау Фибих. Она в замешательстве посмотрела на меня, потом на Цирота.
— Что случилось, Петер? О, боже…
— Пожалуйста, мышка, не волнуйся! — успокоил ее Цирот. Он поднялся по лестнице, дружески кивнул мне, что окончательно сбило меня с толку, ласково обнял женщину и погладил по шее.
— Я сейчас все объясню тебе, дорогая! — сказал он тоном, каким заботливый папаша разговаривает со своим капризным чадом. Затем мягко, но настойчиво повел ее к двери с матовыми стеклами, говоря при этом:
— Несколько минут терпения, любимая, сейчас все выяснится. Это, конечно, недоразумение… Конечно, недоразумение!
— Хорошо, Петер! — вздохнула она и посмотрела на него преданно, хотя сомнения ее еще не оставили. Он осторожно подтолкнул ее в комнату, спокойно запер дверь на замок и повернулся ко мне, все еще улыбаясь.
— Петер! Неплохо придумано! — заметил я.
— Ах, господин Клипп! — сказал он. — Разве вас никто не зовет ласкательным прозвищем?
— Бывает, — сказал я. — Но имя мое при этом не меняется.
— Не судите меня прежде, чем выслушаете, — сказал он, и это прозвучало так естественно, что я поверил в его искренность — уж сам не знаю как, но поверил!
— Ладно, излагайте! — сказал я.
— Только не здесь, — ответил он тихо, оглядываясь на дверь комнаты, куда он водворил свою очаровательную невесту.
— Ну, хорошо, — согласился я.
Он указал на лестницу, ведущую вниз. Я кивнул и хотел пропустить его вперед.
— Вы очень любезны, господин Клипп! — сказал он, отступая. — В самом деле! Очень любезны!
Я промолчал.
Спустившись, он открыл стальную дверь в подвал и одновременно включил свет. Похоже, здесь стоял котел отопления. Вдруг Цирот согнулся пополам, схватившись за живот. Гримаса боли исказила его лицо. Он застонал и скорчился.
— Господи, что случилось? — вскрикнул я и бросился к нему.
Он выпрямился, будто пружина, и ударил меня снизу в живот. Пока я ловил ртом воздух, он с такой силой втолкнул меня в подвал, что я грохнулся на пол, а когда поднялся, сзади уже лязгнула дверь. Я услышал, как в замке поворачивается ключ.
— Цирот! — завопил я и заколотил в дверь так, что она загудела. — Цирот! Не делайте глупостей! Вы что, совсем с ума сошли?
Свет в моей тюрьме погас — вот и все, чего я добился. Снаружи не доносилось ни звука, даже эха от моих отчаянных воплей. В подвале было темно, пахло сыростью. Сквозь несколько стеклоблоков проникал слабый свет. Мохнатый паук сплел в углу затейливую паутину. Вентиляция осуществлялась сквозь дырки в бетонной плите. Рядом с красным котлом, заботливо покрытым лаком, я заметил какие-то садовые инструменты. На стене висел резиновый шланг. Справа у двери стояло вверх дном железное ведро.
